Внешняя политика страны специализации – Европа 2 страница

Дата добавления: 2014-09-05 | Просмотров: 1521

Более медленными темпами развивалось сельское хозяйство. Если промышленное производство с 1870 по 1913 г. выросло в пять раз, то сельскохозяйственное — лишь в два раза. Оно в большей степени было подвержено кризисам. На большей части страны развитие капитализма в аграрном секторе проходило по так называемому «прусскому пути». Основная масса земли находилась в руках крупных землевладельцев — юнкеров, которые превратились в предпринимательский класс с большими капиталами и товарными хозяйствами. Их доминирование в Восточной Пруссии, Бранденбурге, Померании в условиях развития рыночных отношений повлекло за собой разорение основной массы малопроизводительных крестьянских хозяйств. Две трети сельских хозяйств Германии в конце XIX в. имели наделы до 2 га. Многие безземельные и малоземельные крестьяне становились батраками либо уходили в город.

В первые годы после создания империи для сельского хозяйства Германии продолжалось «золотое время», которое началось несколько десятилетий назад. К середине 1870-х гг. цены на рожь достигли наивысшего уровня по сравнению с «голодными» 1840-ми гг. Аграрное производство получило импульс в связи с развитием строительства сети железных дорог, связавших воедино все регионы страны. Благодаря дешевому корабельному фрахту стали доступны английские потребители. До середины 1870-х гг. Германия самостоятельно обеспечивала свои потребности в зерне. Но с 1876 г. из-за роста городского населения и потока переселенцев она была вынуждена приступить к импорту зерна. Перед Первой мировой войной Германия ввозила уже треть потребляемой пшеницы и почти половину ячменя.

Начавшийся в 1875 г. международный аграрный кризис резко изменил ситуацию на рынке сельскохозяйственной продукции. Развитие транспортных средств облегчило доставку дешевой сельскохозяйственной продукции из США, Канады и Аргентины в Европу. Через Балтику в Германию хлынул поток хлеба из России. Падение цен на мировом рынке вызвало в Германии аграрный кризис. В 1880-1886 гг. цены на зерно составляли 65 % от уровня 1870 г. Кризис форсировал структурную перестройку аграрного сектора. Крупные крестьянские хозяйства запада и ряда областей юга Германии пошли по пути улучшения пород скота, выведения новых культур, создания кормовой базы для животноводства, механизации производственного процесса. Постепенно они нашли свою нишу на рынке и закрепились на нем. Но на востоке страны крестьянские хозяйства, специализирующиеся на зерне, терпели крах. Переход к производству новых видов продукции затруднялся отсутствием дешевых банковского кредита и рабочей силы, в связи с оттоком аграрного населения в промышленные районы.

Юнкеры, традиционно занимавшие привилегированное положение в прусском обществе, столкнувшись с трудностями в ходе аграрной перестройки, перенасыщением зарубежного рынка, начали поиски механизмов защиты своих экономических интересов. В 1879 г. крупные землевладельцы выдвинули лозунг «Защита национального труда» и потребовали от правительства субсидировать юнкерские хозяйства и путем введения высоких пошлин закрыть германские рынки для иностранных производителей. Защитить свои интересы им удалось благодаря поддержке магнатов индустрии. Банкротство многих банков привело к удорожанию кредита и сокращению возможностей займа. Кризис сбыта повлек за собой падение цен в металлургической промышленности (в 1878 г. на 50-60 % по сравнению с 1873 г.), сокращению производства, нерентабельности введения новых технологий. В 1876 г. владельцы крупных сталелитейных заводов и горнорудных предприятий создали Центральный союз германских промышленников. Он, как и аграрии, аргументируя интересами национальной безопасности, угрозой массовой безработицы, призвал правительство защитить национальных производителей от конкуренции со стороны Великобритании, Бельгии и Франции протекционистскими пошлинами. Союз добивался также государственных субсидий предприятиям, финансирования строительства железных дорог, представительства крупных промышленников в рейхстаге.

Однако против политики протекционизма выступила буржуазия развивающихся экспортных отраслей, торговая буржуазия портовых городов, группы аграрной буржуазии, производящей на международный рынок, а также национал-либералы. Поэтому лишь в июле 1879 г. блок крупных аграриев и промышленников добился первого повышения тарифов на ряд импортных промышленных товаров и сырье, а также вино, чай, кофе. Таможенные законы 1885 г. и 1887 г. поэтапно увеличили тарифы на ввоз промышленного сырья и зерна. В результате цены на зерно в Германии поднялись в 5 раз. Эти законы означали окончание эры экономического либерализма и явились одной из причин распада союза Бисмарка с либералами. В партии либералов они обусловили формирование течения, тяготеющего к национализму, что вскоре привело к ее расколу.

Таможенная политика оставалась одной из наиболее острых внутриполитических проблем Германии до начала Первой мировой войны. С экономической точки зрения протекционистский курс не был эффективным. Хотя он создал более благоприятные условия для развития германской индустрии, но повлек замедление темпов развития экспортных отраслей хозяйства, от успешности которых зависели баланс торгового оборота, бюджет страны, покупательский спрос на внутреннем рынке. Не предотвратил он, как ожидалось, и экономических спадов, которые произошли в 1882 г. и 1890 г. «Таможенная стена» лишила низы городского населения возможности воспользоваться преимуществами падения цен на хлеб на мировом рынке. Но протекционизм выполнил важную социально-политическую задачу: он сохранил господство восточно-прусских юнкеров и магнатов индустрии на внутреннем рынке.

Эпоха индустриализации обусловила сдвиг в демографическом развитии. Население империи увеличилось с 41,6 млн в 1873 г. до 52 млн в 1895 г. Этому способствовали улучшение здравоохранения, снижение детской смертности, некоторый рост продолжительности жизни, улучшение благосостояния жителей, а также поток переселенцев из Восточной Европы. Но этот процесс имел противоречивые последствия. До середины 1890-х гг. экономика страны не могла обеспечить всех нуждающихся рабочими местами, и Германия превратилась в «страну эмигрантов». В 1866-1895 гг. из нее выехали, в основном в США, 2,9 млн человек. Рост промышленности форсировал процесс урбанизации. Численность жителей городов (по критериям того времени — это поселения с 2 тыс. жителей и более) увеличилась почти на 8 млн. Возрастало число жителей крупных городов (более 100 тыс. человек). Если в 1871 г. в таких городах проживало только 4,8 % населения Германии, то в 1910 г. уже 21,3 %. Особенно быстро увеличивалось население промышленных районов: Рейнско-Вестфальского, Верхней Силезии, Саарской и Аахенской областей, Лотарингии. Урбанизация символизировала движение Германии от аграрного общества к индустриальному.

В период империи происходило динамичное изменение социальной структуры общества. Статус жителя Германии определяли такие традиционные критерии, как происхождение, размер состояния, связи в обществе и доступ к структурам власти. Но в эпоху индустриализации все более значимым становилось и качество полученного образования, и уровень профессиональных знаний. По классификации известного социолога В. Зомбарта, рабочий класс вместе с «пролетаризующимися слоями» составлял в Германии 67,5 % населения; доля средней и крупной буржуазии (включая буржуазную интеллигенцию) — 29-32 %.

В 1900 г. численность крупной буржуазии в Германии не превышала 70-75 тыс. человек, вместе с членами семейств — 200-250 тыс. человек. Класс предпринимателей воспроизводился в основном из их собственных рядов. В начале XX в. 53 % капиталистов являлись сыновьями предпринимателей. Приток в их среду происходил также за счет управляющих, сумевших накопить капитал и открыть собственное дело, и выходцев из среды чиновничества, которые, используя деловые связи с буржуазией, обращались к бизнесу. Германская буржуазия редко пополнялась за счет выходцев из среды дворянства, лиц «свободных профессий», крестьянства. В ней почти отсутствовала группа «социальных выдвиженцев» — тех, кто из низов сумел самостоятельно подняться вверх по общественной лестнице. Германские предприниматели отличались высоким уровнем образованности. В 1914 г. 41 % из них имели высшее образование.

На многих предприятиях Германии применялся патерналистско-авторитарный стиль управления, которому была присуща строгая иерархичность и регламентация как производственной, так и частной жизни трудящихся. Он сложился под влиянием порядков, практикуемых в государственном аппарате, армии, в юнкерских хозяйствах. В то же время он отличался рыночным рационализмом, восприимчивостью к опыту буржуазии других индустриальных стран. В завершенном виде этот стиль был представлен на заводах рурского магната Круппа и саарского предпринимателя барона фон Штумма. Одной из главных своих задач они считали борьбу против рабочего и профсоюзного движения. Против бастующих ими нередко использовалась наемная «частная армия», которая не останавливалась перед применением самых жестких мер. В то же время они практиковали и методы «социальной подкормки» трудящихся: строили жилье для квалифицированных рабочих, участвовали в создании касс взаимопомощи, просветительских, спортивно-оздоровительных обществ и др.

Богатейшие представители германской буржуазии стремились в повседневной жизни имитировать образ жизни знати. Они приобретали дворянские поместья, с роскошью обставляли дома, на патриархальный лад устраивали семейный быт, ориентировались на высокий образовательный стандарт. Германские буржуа прилагали большие усилия для проникновения в «высший свет», получения статуса офицера-резервиста, почетных орденов и чинов, обеспечивающих доступ к государственным должностям. Пределом желаний для них являлось дворянское звание, брак с представителями знати. Элементы «аристократизации» крупной буржуазии являлись символическим выражением ее приверженности монархо-этатистскому менталитету, культивируемому в Германской империи. Однако грань между дворянством и состоятельными группами буржуазии всегда оставалась труднопреодолимой. Слияния дворянства и крупной буржуазии в единый, элитарный слой в Германии так и не произошло. Дворянское звание имели менее 15 % прусских мультимиллионеров. В то же время имперские власти поощряли верноподданнические настроения буржуазии. Две трети владельцев и управляющих ста крупнейших предприятий Германии были удостоены чина коммерческого и тайного советника, две пятых — награждены орденами.

Особенно динамично формировались «новые средние слои». Развивающиеся в процессе модернизации производство и инфраструктура, государственное управление и система образования, здравоохранение, наука и культура требовали большого количества специалистов. Накануне Первой мировой войны к «новым средним слоям» относилось около 15 % населения империи. Главным элементом этого формирующегося класса стали служащие. В годы империи происходило обособление основной массы «новых средних слоев» от промышленного рабочего класса. Они выполняли, как правило, чистую, менее тяжелую работу, были более образованны. Служащие раньше рабочих стали получать отпуска, а в 1911 г. были включены в более благоприятную систему страхования. Действуя в системе управления, они имели лучшие шансы на продвижение по служебной лестнице, верхней ступенью которой были должности управляющих и директоров. В период империи «новые средние слои» консолидировались под воздействием схожего социокультурного положения, уклада жизни, этических ценностей и политических пристрастий. Они были более лояльны, чем рабочие, к классу собственников и общественной системе в целом. Этому способствовало их происхождение: в 1910 г. 80 % служащих были выходцами из буржуазных слоев. В конце XIX в. началось массовое проникновение в состав служащих женщин, возник «мир бюро», в котором они доминировали. В 1892 г. служащими являлись 92,8 тыс. женщин, в 1907 г. — 452 тыс.

Быстро возрастала также численность научно-технической и творческой интеллигенции, которая пополнила ряды «новых средних слоев». Формирование этого слоя было связано с процессом индустриализации, требующим большого числа инженеров, конструкторов, ученых для обслуживания наукоемких, технологичных отраслей промышленности, расширением сектора услуг и системы образования. Группа творческой интеллигенции (журналисты, писатели, художники, актеры и др.) составляла всего 0,8 % от общего числа населения страны, но принадлежность к ней была престижной, она обладала немалым влиянием, так как участвовала в формировании общественного мнения, оказывала некоторое воздействие на деятельность политических институтов. Высшее образование перестало быть привилегией господствующих классов, к нему приобщились средние слои. Вузовский диплом повышал шансы лиц наемного труда в процессе их проникновения в более высокие слои общества. В связи с образовательным бумом возникло понятие «образованного бюргерства», «образованных классов». В университетах Германии в 1870 г. обучались 17,8 тыс. студентов, перед Первой мировой войной — 60 тыс.

В германском обществе сохранились «старые средние слои», хотя их доля в составе населения сокращалась. Их ядро традиционно составляли владельцы ремесленных предприятий, купцы и лавочники, домовладельцы и др. Вместе с домочадцами их численность сохранялась на уровне 2,3-2,5 млн человек, что составляло около 5 % населения страны. Особо значительные изменения произошли в группе мелкой буржуазии. Она постоянно подвергалась дифференциации. На одном ее полюсе сосредоточились мастера, труд которых в условиях промышленного роста, урбанизации находил повышенный спрос — это строители, повара и кулинары, квалифицированные портные и др., которые собрали стартовый капитал, учли новые потребности рынка. Другой полюс был представлен ремесленниками, чей труд в эпоху индустриализации вытесняли механизмы. Они работали в одиночку, так как не имели возможности нанять подручных, теряли собственность. С 1877 г. по 1907 г. доля таких ремесленников в Рейнской области сократилась в 2,5 раза.

Подобное воздействие модернизации испытывала и мелкая торговая буржуазия. В 1883 г. четыре пятых всех торговых предприятий относилось к разряду мелких. В начале XX в. владельцы половины розничных магазинов являлись уже не собственниками, а арендаторами торговых помещений. Несмотря на стремление учитывать потребности покупателей, применять новые формы закупок товаров, снижение цен, мелкие торговые предприятия не выдерживали конкуренции с крупными магазинами. В торговле, как и в других секторах экономики, протекал процесс концентрации, выразившийся в создании сети крупных универсальных магазинов, первые из которых были созданы А. Вертхеймом и О. Титцем. В 1907 г. треть из 1,1 млн магазинов относилась к числу крупных.

Форсированными темпами развивался промышленный пролетариат. Численность рабочих во всех секторах экономики в 1882 г. составляла 10,7 млн, в 1895 г. — 12,8 млн. Рабочий класс в течение жизни одного поколения стал самой многочисленной социальной группой немецкого общества. Особо быстро увеличивалась группа занятых в промышленном производстве и ремесле: в 1882 г. их было 4,1 млн, в 1895 г. — почти 6 млн. Новым явлением в конце XIX в. стало массовое включение женщин в промышленное производство. Доля женщин, занятых в перерабатывающей промышленности, за 1875-1907 гг. выросла с 16,3 до 17,8 %, в сфере услуг — с 21,7 до 38,1 %. Но они повсеместно подвергались дискриминации, их зарплата составляла 35-50 % от зарплаты мужчин. Во все секторы экономики интенсивно вовлекались дети и подростки. Острой проблемой молодых рабочих было отсутствие современной системы профессионального обучения. В Германии лишь на ремесленных предприятиях действовала архаичная система производственного ученичества, сложившаяся еще в средневековье. Большинство молодых людей поступало на работу, не имея никакой профессиональной подготовки.

Промышленный рабочий класс не был единым, а был расчленен на отраслевые и квалификационные группы. Во главе пирамиды находилась «рабочая аристократия» — высококвалифицированные рабочие современных отраслей. Далее следовали обученные рабочие (1907 г. — 4,9 млн) и необученные (3,5 млн). Разница в почасовой оплате обученных и необученных рабочих в различных отраслях составляла от 20 до 55 %. Даже квалифицированным рабочим, достигшим 40-45 лет, предприниматели резко снижали зарплату. В глазах буржуазии их ценность на рынке труда падала, в связи сокращением их способности к интенсивному труду, большей вероятностью профессиональных заболеваний, инвалидности. В распоряжении предпринимателей всегда был резерв молодой рабочей силы. В 1907 г. 39 % рабочих были моложе 25 лет. В период кризисов возникала массовая безработица. Но даже в период экономического подъема, начавшегося с середины 1890-х гг., она оставалась на уровне 2,5-3,4 %.

Как и в других странах Европы, рабочий класс Германии подвергался эксплуатации. В 1871 г. в империи был установлен 12-часовой рабочий день (вместо 14-16-часового). Дополнения к трудовому законодательству в 1908 г. привели к снижению рабочего дня до 10 часов, а в 1913 г. — до 9,5 часов. Однако сокращение рабочего времени буржуазия компенсировала интенсификацией труда. Механизация производственных процессов сопровождалась повышением темпов выполнения отдельных операций. Даже в начале XX в. большинство рабочих Германии не имели полноценного отдыха, трудились во вредных для здоровья условиях, испытывали страх перед травмами, локаутами, санкциями за нарушение установленных на предприятиях правил, столкновениями с начальством. В то же время этим явлениям сопутствовали относительный рост реальной заработной платы, улучшение жилищных условий, постепенное развитие системы социального страхования и трудового законодательства. В многомиллионном рабочем классе протекали процессы дифференциации, которые создавали резкие границы между его отдельными группами. Тем не менее, по оценке видного специалиста по социальной истории Германии Х.-У. Велера, в период империи он «развивался в единый социальный класс... с менталитетом, отмеченным коллективизмом, общностью интересов, с чувством идентичности и переплетения интересов, с собственными классовыми организациями, со специфическим пониманием мира и нередко с утопическим отношением к будущему».

В 70-е гг. XIX в., когда во всей Западной Европе дворянство вступило в фазу заката, в Германии его престиж оставался высоким. В немалой степени этому способствовало то, что в процессе объединения Германии прусская армия, командование которой состояло преимущественно из аристократии, победила в трех войнах. Создание империи объявлялось «творением знати». После франко-прусской войны в легендарную фигуру превратился Отто фон Бисмарк. Его политические достижения обладали исключительной силой, убеждающей в законности действий всего дворянского сословия.

Высшее дворянство Германии в очередной раз проявило способность адаптации к новым условиям, к социальной консолидации, что позволило ему сохранить и даже упрочить свой привилегированный статус и политическое влияние вплоть до краха империи в 1918 г. С родовым происхождением, богатством, «заслугами» аристократии перед государством и монархией были связаны выборы в бундесрат. В ее среде по-прежнему действовал «кодекс чести», который предписывал разрешать конфликты посредством дуэли, вести «соответствующий положению» образ жизни, пренебрегать низшими слоями и «повседневным трудом». Знать стремилась сохранять кастовость своего социального слоя, свысока относилась к представителям буржуазии.

Во главе дворянского класса находилась династия Гогенцоллернов, исключительные права которых закрепила германская конституция. Региональная знать, используя, прежде всего, институт бундесрата, сохранила свое особое положение в структуре власти Германской империи. Княжеские дворы оставались социально-политическими центрами во всех союзных государствах. Но ни один из них не мог сравниться с императорским двором, который в годы правления Вильгельма II приобрел особую помпезность. Он превратился в самостоятельный центр власти, в котором были сосредоточены рычаги влияния на политику государства, важнейшая информация, связи и протекции. При дворе вращалась огромная масса придворных, сохранившая деление на 56 разрядов.

Авторитет дворянства в германском обществе оставался высоким и в связи с тем, что часть его сумела включиться в рыночные отношения, в формирующееся индустриальное общество. Многие дворяне не только сохранили, но и приумножили свое состояние, обратившись к предпринимательству и связанным с ним сферам деятельности. Расширился круг профессий, «достойных» лиц дворянского звания. Нередко обедневшие дворяне становились управляющими аграрных и промышленных предприятий, учеными, деятелями культуры, служащими. Более распространенными стали их браки с представителями буржуазных слоев. Дворянство сотрудничало с буржуазией в партиях и союзах.

Самая крупная группа дворянства была сосредоточена в Пруссии. В целом она насчитывала около 20 тыс. семей. В ней выделялись 60 самых богатых аристократов Пруссии, две трети которых имели состояние в 20 млн марок. На Пруссию приходилась основная доля крупных аграрных предприятий. В 1907 г. из имеющихся в империи 23,6 тыс. хозяйств этого типа, 19,1 тыс. находилась на ее территории. Но рыночные отношения вносили коррективы в распределение земельной собственности: в начале XX в. 42 % рыцарских поместий Пруссии перешли в руки буржуазии. Однако знать закрепила за собой ключевые позиции путем концентрации земельных площадей. Из 159 владельцев прусских латифундий площадью в 5 тыс. га и более 149 являлись представителями аристократии. Они и составили ядро «властвующей элиты», которая успешно отстаивала привилегии юнкеров.

Высшее дворянство, особенно прусское, по-прежнему доминировало в государственном аппарате, руководстве армии, дипломатическом корпусе, высших судебных инстанциях. В 1903 г. аристократическое происхождение имели 40 % глав различных правительственных отделов, в 1913 г. — 55 %. Накануне мировой войны все послы и государственные секретари имперского ведомства иностранных дел были аристократами по происхождению, посланники — на 84 %. Особенно прочными позиции дворянства оставалось в Пруссии. В 1914 г. 92 % глав администраций, 50 % их заместителей, 68 % глав полиции, 57 % ландратов являлись дворянами. По оценке X. Велера, некоторые из чиновников знатного происхождения обладали широким кругозором, глубокими профессиональными знаниями, высокими личностными качествами, но многие из них отличались сословными предрассудками, догматизмом, отсутствием гражданского пафоса. В большей степени процессы «обуржуазивания» в период империи затронули сферу юстиции, требующую специалистов с университетским образованием, и прусскую армию. В 1913 г. лишь треть офицеров в ней были аристократами. Их доля в войсках разного рода значительно отличалась. В кавалерии офицеров знатного происхождения было 80 %, в пехоте — 47 %, в саперных частях — всего 6 %. В составе гвардейских частей в 1908 г. лишь четыре офицера являлись выходцами из буржуазии.

Первым канцлером Германской империи был назначен Отто фон Бисмарк, который сохранил за собой пост министра-президента Пруссии, что впоследствии стало традицией. Канцлер умело влиял на Вильгельма I, который полагался на него в наиболее важных вопросах. Особенно прочным положение Бисмарка было в 70-е гг. благодаря его роли в объединении Германии, создании национального государства, результативной внешней политике. Он был осыпан милостями Вильгельма I: получил княжеский титул и земли в герцогстве Лауэнбург и значительно увеличил размеры своих земельных владений.

В Германской империи продолжался процесс формирования многопартийной системы, начавшийся в 1860-е годы. Наследницей Немецкой прогрессистской партии, боровшейся против Бисмарка в период конституционного конфликта, явилась образованная в 1867 г. Национал-либеральная партия (НЛП). В 1870-е годы она была одной из самых влиятельных буржуазных партий, так как стояла во главе национального движения и оказывала поддержку Бисмарку в объединении Германии. В 1871-1879 гг. Бисмарк небезуспешно сотрудничал с ней. Вначале 1870-х гг. партия имела самую многочисленную фракцию в рейхстаге — 119 из 397 депутатов. Ее сторонниками были некоторые круги крупной промышленной и торговой буржуазии, часть чиновничества, буржуазной интеллигенции.

Национал-либералы поддерживали курс канцлера на создание централизованного государства, но одновременно выступили за учет особенностей регионов. В 1870-е гг. НЛП добивалась развития парламентаризма, контроля над правительством, но не использовала парламентского большинства для ограничения авторитарного курса Бисмарка. Социальной проблематике она не уделяла особого внимания. Вначале национал-либералы придерживались курса невмешательства государства в экономику, но крах грюндерства и экономическая депрессия 70-х гг. привели к снижению влияния НЛП и вызвали в ней борьбу между сторонниками и противниками политики протекционизма, которая закончилась победой идей национализма над либерализмом. В НЛП произошел сдвиг вправо. Для сохранения своего влияния она стала поддерживать политику колониальной экспансии, усиления армии, гонки военно-морских вооружений.

Левее национал-либералов находилась Прогрессивная партия, социальная база которой состояла из представителей средних и мелкобуржуазных слоев. В период руководства партией О. Рихтером она критиковала чрезмерную централизацию общественной жизни, политику «опруссачивания», выступала за подотчетность правительства рейхстагу, позднее — против всевластия монополий. Новый лидер прогрессистов — Ф. Науманн — пытался внести коррективы в программу партии, призывал к союзу с социал-демократами. Но большинство заняло отрицательную позицию по отношению к рабочему классу и социалистам.

На правом фланге спектра политических сил Германии находились консервативные партии. Партия свободных консерваторов, которая с 1871 г. стала называться в рейхстаге Немецкой имперской партией, не имела широкой социальной базы, была немногочисленной, но сплоченной и влиятельной. Свободные консерваторы представляли интересы крупных аграриев и владельцев предприятий тяжелой промышленности, в основном Вестфалии и Рурской области, и получили название «союза ржи и стали». Среди ее приверженцев были такие «капитаны индустрии» как Крупп и фон Штумм. К ней тяготела бюрократия высшего ранга. Партия безоговорочно поддерживала курс Бисмарка на консолидацию империи. Она отстаивала незыблемость монархической формы правления, юнкерских привилегий, приоритет протестантской церкви, доминирующей роли Пруссии в империи и отличалась ярым антидемократизмом. На рубеже 1870-1880-х гг. она выступила инициатором повышения таможенных тарифов. Канцлер всегда мог рассчитывать на свободных консерваторов в политике противодействия либерально-демократическим реформам.

В 1876 г. состоялось учреждение Немецкой консервативной партии — (НКП), представлявшей интересы юнкерства Восточной Пруссии, Бранденбурга, Померании, а также прусского офицерства и чиновничества, евангелического духовенства, зажиточного крестьянства. Последовательные монархисты, немецкие консерваторы решительно противостояли всякой оппозиции, как со стороны рабочего класса и социал-демократии, так и либералов, католического клерикализма. Она опиралась на приверженных ей региональных чиновников, на небольшие группы профессиональных политиков, наладивших систематическую работу с населением. Немецкие консерваторы содействовали созданию в 1893 г. Союза сельских хозяев, который поставлял им новых членов и избирателей из числа мелкого и среднего крестьянства.

Руководство союза стремилось воспитать у сторонников партии чувство причастности к аристократии, общности с нею в защите неприкосновенных корпоративных прав земледельцев, приверженности монархии. Крупные аграрии формировали у крестьянства неприятие процесса модернизации, разрушающего якобы их традиционный уклад. В результате взаимодействия с Союзом сельских хозяев немецким консерваторам удалось создать партию нового типа — динамичную, опирающуюся на широкую массовую базу. Своему успеху НКП была также обязана использованию элементов народнической (völkische) идеологии «крови и почвы» и антисемитизма, к которому тогда прибегали все правые организации. Консерваторы доминировали в ландтаге Пруссии, до 1912 г. НКП вместе со свободными консерваторами имела влиятельное представительство в рейхстаге.

В декабре 1870 г. образовалась католическая Немецкая партия Центра (Центр), занявшая место справа от либералов. Свое название она получила от католической фракции, в 1850-1860-е гг. располагавшейся в центре прусской палаты депутатов. После образования в 1875 г. Социал-демократической рабочей партии она действительно оказалась в центре спектра политических сил. Партия Центра возникла в связи с опасениями католической церкви утратить свои традиционные привилегированные позиции в империи, в которой утвердилось «протестантское, северогерманское начало», а католическое население оказалось в меньшинстве. Она имела большое влияние в Южной и Западной Германии, среди католического населения Эльзаса и Лотарингии, польских земель. Конфессиональный принцип организации партии позволял ей не ориентироваться на отдельные социальные группы и способствовал притоку членов из всех слоев общества, которые стремились сообща отстаивать свои интересы в империи.

Партия Центра решительно выступала против чрезмерного контроля Бисмарка над общественной жизнью, за федерализм, и привлекала к себе сторонников, подчеркивая необходимость защиты автономии католиков. В своих программных установках и реальной политике Центр был так же консервативен, как и консерваторы-протестанты. Но наличие среди его избирателей большого числа рядовых католиков побуждало его выдвигать социальные требования. Центр, в отличие от других буржуазных партий, был строго организован, опирался на разветвленную сеть католических союзов и объединений. Он проповедовал христианско-социальные идеи, воспитывал у своих приверженцев неприятие индустриализации, научно-технического прогресса, ратовал за сохранение особого, близкого к корпоративному образу жизни католиков. Особую неприязнь партия испытывала к идеям социализма, либерализма и к их носителям. Пик влияния партии Центра пришелся на 1870-е гг. — период борьбы Бисмарка с католической церковью, когда она, подвергаясь гонениям, сумела создать себе образ «мученицы»; за нее в эти годы голосовало до 80 % избирателей-католиков. По мере смягчения конфликта между государством и католической церковью оппозиционность Центра уменьшалась. Это привело к оттоку от него тех избирателей, которых не устраивал ряд его установок, противоречащих духу времени. Так, в 1880 г. за Центр голосовало 23 % всех избирателей, в 1912 г.—16%.