|
|||||
СЕМИОТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПСИХОТЕРАПИИДата добавления: 2014-09-05 | Просмотров: 1499
Проблема методологической рефлексии в психотерапии имеет свои особенности. Психотерапия с самого начала сво- его существования имела репутацию дисциплины эклекти- ческой, далекой от академических канонов построения сис- темы научного знания. К тому же парадигма классической рациональности плохо подходит для анализа специфики де- ятельности психотерапевта, точкой приложения усилий кото- рого является пространство внутреннего, субъективного опы- та. Как указывает Владимир Калиниченко, "в составе внутрен- него опыта именно рационально выделяемые очевидные об- разования как раз и позволяют усмотреть фундаментальные характеристики мира "как он есть". Классическая философия ориентирована надесубъективацию внутреннего опыта. В не- классическом уме имеет место ориентация на рефлексию, восстанавливающую субъективность, ее неразложимые це- лостные внутренние переживания" (4, с. 55). Иными словами, в качестве методологической основы психотерапии может выступать лишь такая концепция, которая признает субъекти- визм отправной точкой своих размышлений. Основной целью психотерапевтической деятельности является целенаправленное изменение системы значений и личностных смыслов, представленных в индивидуальном опыте клиента. Такое "переозначение" и "переосмысление" невозможно осуществлять без знания основных законов се- миотики - науки о знаках и знаковых системах. Семиотика вполне может притязать на методологический статус в пси- хотерапии, поскольку ее законы и принципы универсальны по отношению к любым видам знакового содержания, в том числе и того, которое формируется на основе опыта значи- мого общения и межличностного взаимодействия. Понимание психотерапии как совокупности "теоретичес- ких основ и психопрактических механизмов обеспечения Глава написана в соавторстве с И.Г. Тимощуком
смысловых трансформаций личностного Я" (А.Ф.Бондарен- ко, 1991), "воздействия, ориентированного на решение глу- бинных личностных проблем человека, лежащих в основе большинства личностных трудностей и конфликтов" (Е.Ю.Але- шина, 1994), "переосмысление культурной и/или первичной травмы" (Е.Л.Михайлова, 1994), "совершенствование внешнего и внутреннего опыта личностного роста" (ЛАПетровская, 1993), включение в предмет психотерапевтической деятельности "не только личности клиента или травматизирующей микроситуа- ции, но социальной ситуации в целом" (А.Г.Ковалев, 1995) тре- бует целостного осмысления разноплановых действий и про- цессов, составляющих единство и многообразие психотерапев- тического опыта. Совокупность этого опыта, имеющего инфор- мационную природу, удобно рассматривать в качестве менталь- ного или семиотического пространства. Понятие ментального пространства, введенное английс- ким лингвистом Дж.Фоконье для характеристики информаци- онных массивов в какой-либо области знаний, является на- глядной формой представления предметного поля психо- терапии. Ментальные пространства представляют собой области, используемые для объединения информации оп- ределенного типа. Это может быть, например, картина ми- ра в сознании терапевта или клиента, совокупность надежд и ожиданий последнего, ситуация их взаимодействия, ло- кализованная внутри конкретного направления или подхода (психоанализ, гештальт, НЛП). Очень важно, что "внутри та- ких пространств различные объекты и отношения между объектами могут рассматриваться как существующие без- относительно к статусу этих объектов и отношений в реаль- ном мире"(5, С.386). То есть ментальное пространство пси- хотерапии является виртуальной реальностью. Это ментальное пространство представлено значениями и смыслами, оно имеет семиотическую природу, поэтому его можно рассматривать как текст, а точнее - как совокупность текстов (дискурсов), создаваемых участниками консультатив- ного процесса. Характерная особенность терапевтического пространства - его отграниченность от других сфер личнос- тной активности. Кроме внешней границы, есть еще целый
В аналитической психологии существует понятие теменос - замкну- ряд внутренних, отделяющих друг от друга различные фраг- менты опыта и системы представлений. Внутренние грани- цы отличаются разной степенью проницаемости - выража- ясь метафорически, это может быть глухая стена, изгородь из колючей проволоки, решетка, ров и т.д. На каждом успешном психотерапевтическом сеансе со- здается единое уникальное семиотическое пространство, аккумулирующее информацию из дискурсов терапевта и клиента. Это феноменальное поле структурировано самими терапевтическими отношениями, выступающими в качестве основного коннектора - очевидного или интуитивного оп- ределителя всего, что происходит внутри. В этом простран- стве оба участника психотерапевтического диалога являют- ся ключевыми фигурами, хотя их функции асимметричны. Терапевт строит единое ментальное пространство, расши- ряет или сужает его, изменяя структуру и функции отдель- ных участков. Он контролирует внешнюю и внутреннюю гра- ницу пространства через ряд семиотических механизмов и процессов. Рассмотрим два предельных, взаимно противоположных типа поведения терапевта в едином ментальном простран- стве психотерапевтического дискурса. Первый назван Ф.Е.Василюком семиотикой понимания. Основная цель здесь - "расчистка" пространства, создание особой пусто- ты, которую должен заполнить сам клиент:
Принципиальный отказ терапевта от активизма, от иде- ологии воздействия, в сочетании с его полной обращен- ностью к пациенту, настроенностью на него, создает на- пряженное диалогическое поле, в котором постоянно удер- живается нудящая, взывающая "пустота". В обыденном об- щении эта пустота тут же заполняется советом, рекомен- дацией, предложением помощи. В понимающей психоте- рапии терапевт, напротив, тратит усилия, чтобы расчищать диалогическое пространство, создавая для пациента пло-
тое, отграниченное священное пространство, находящееся под пок- ровительством божества. Терапевтические отношения создают такой теменос как условие безопасности для клиента, который может "попробовать" новые мысли, чувства, формы поведения прямо на сеансе, чувствуя защищенность, помощь и поддержку аналитика. дотворную возможность самому заполнить пустоту. По су- ществу, заполнена она может быть только свободой паци- ента - свободой его слова, свободой переживания, свобо- дой самосознания, свободой воли (3, с. 48).
Такая интенция характерна для экзистенциально ориен- тированных направлений. Сформулированные Л.Бинсван- гером принципы дазейн-анализа требуют рассмотрения психологических проблем личности в целостном контексте уникальных проявлений ее безграничного и неповторимого индивидуального бытия (экзистенции). Главным источни- ком информации для терапевта служит экзистенциальное состояние человека, его сущность, проявляемая в субъек- тивном переживании здесь и теперь. При этом сущность связывается не столько с действиями и поступками чело- века, сколько с целостным осознанием своего бытия как такового. Сознание личности - это центр постоянно изме- няющейся сферы опыта, мира индивидуального восприя- тия, которое есть мера всех вещей. Человек всегда нацелен вперед, он стремится к росту и развитию, и задача терапевта - поддерживать это стрем- ление к самоактуализации, ко все большей независимости и свободе. Терапевт не исследует ценности и смыслы кли- ента, не пытается их обсуждать или пересматривать, он стремится лишь к углубленному пониманию и сопережива- нию. Желание выговориться ценно само по себе, а не толь- ко потому, что слова несут информацию о проблеме. Цель терапии заключается не в том, чтобы дать интерпретацию или совет. Терапевт способствует самостоятельности в принятии решений, пробуждает чувство ответственности, при этом он не столько компетентен или умел, сколько лич- ностно причастен к процессу трансформации и роста. Приведу пример. Клиентка, Маша С., молодая привле- кательная женщина 28 лет, разведена, имеет четырехлет- него сына. О своей проблеме рассказала следующим об- разом: К: Сейчас в моей жизнь сложилась очень непростая си- туация. Есть двое мужчин. Один мне очень нравится, вер- нее - я его люблю. Он привлекательный, нежный, щедрый, у него вообще масса достоинств. Другой - обычный, более "земной", что ли... Мне нужно сделать выбор. Умом я пони- маю, что второй - более надежный, но сердце тянется к первому. Я думаю, с первым мне нужно расстаться, но не знаю, как это сделать. И не хочу. Т: А почему бы Вам не выбрать того, кто больше нравится? К: Я знаю, что мы никогда не будем вместе. К: Почему? К: Ну, по многим причинам. Во-первых, он женат. Во- вторых, он моложе меня, и я не смогу его удержать надолго. Я понимаю, что он слишком хорош для меня. У него, конеч- но, ветер в голове, но он мне слишком нравится. Т: А другой? К: А другой - прекрасный человек, любит меня и зовет замуж. Наверное, это самый подходящий вариант. И к ре- бенку хорошо относится. Он вообще весь такой, что назы- вается, серьезный и положительный. Т: Что-то похожее на журавля в небе и синицу в руках? К: Вот-вот. Но я не могу оставить журавля ради синицы. Мне кажется, я потом всю жизнь буду жалеть. И тосковать по журавлю, и синицу в конце концов несчастной сделаю. По мере того, как клиентка рассказывает о своей про- блеме, она все больше волнуется. Голос начинает дрожать, на глаза навертываются слезы. Маша явно расстроена и глядит на терапевта испуганно. Невербальные реакции (взгляд, поза, движения плеч) показывают, что она ожидает упреков или, по крайней мере, осуждения. Терапевт демон- стрирует эмпатийное понимание и безоценочное принятие чувств и личности клиентки: Т: Я вижу, Вы волнуетесь и огорчены. К сожалению, наша жизнь устроена так, что в ней не обойтись без горестей и обид. Я понимаю, как нелегко Вам рассказывать о таких значимых и глубоких вещах. Что Вас особенно тревожит? К: Больше всего я боюсь страданий, связанных с разлу- кой. Я понимаю, какое решение следует принять, и что нужно делать. Но я не могу на это пойти, не могу решиться! Т: Вас что-то останавливает? К: Знаете, я думаю о людском осуждении. Вся эта исто- рия, в общем-то, очень банальна. Конечно, потеряв журав- ля, я буду страдать. Но еще ведь придется делать вид, будто все хорошо, все в порядке. Нужно будет говорить подругам, что я счастлива и все такое, а внутри... Мне кажется, что все это глупо и мелко. (Маша плачет). Т: Наоборот, это очень серьезно. Вы сумели очень точно рассказать о важных и значимых для Вас аспектах жизни. К: Но разве такие вещи можно обсуждать? Т: И можно, и нужно. Я попробую оправдать Ваше дове- рие и помочь Вам. К: Я понимаю, что мою проблему невозможно решить. Нельзя ведь сделать так, чтобы я стала моложе. Глупо ожи- дать и надеяться в совершенно безнадежной ситуации. Но как мне избавиться от страданий? Я точно знаю, что буду мучиться сама и, скорее всего, превращу в ад свою семей- ную жизнь, если все же выйду замуж за синицу. Т: Давайте разделим проблему на две части. Сначала поговорим о журавле, а потом-о синице. Я думаю, что Вы правильно обрисовали ситуацию своих взаимоотношений с журавлем. Единственное, что вызывает сомнения -дейст- вительно ли он так хорош, как Вы говорите? К (с горячностью): Он намного лучше! Он очень неза- урядный и совершенно замечательный. Мне кажется, я ни- когда не смогу его забыть. Любовь к нему - лучшая часть моей жизни. Т: Я это понимаю. Но хочу привлечь Ваше внимание к другому. Сейчас я скажу неприятную вещь, но, к сожале- нию, правдивую. Журавль, скорее всего, имеет массу до- стоинств. Но его не назовешь человеком любящим и забот- ливым. Вы уже с ним несчастны, и будете страдать еще больше, разорвав отношения. А вот он, судя по всему, уте- шится быстро. Я права? К: Да, это верно. Т; А кто любящий и заботливый? К: Ну, это, конечно, синица. Т: Он не эгоистичен и любит Вас больше, чем себя? К: Да. (Озадаченно): Так Вы советуете остановиться на нем? Т: Нет, ничего такого я не посоветую. Я хочу Вам помочь, но не стану подталкивать к конкретному выбору, тем бо- лее - как-то влиять на жизненно важные решения. Это Ва- ша жизнь, и Ваша ответственность. Клиентка молчит. Ей очень хочется получить готовый со- вет, но терапевт не собирается его высказывать. С этого момента начинается активная работа в рдмках экзистенци- ально-гуманистической парадигмы. Маша должна научить- ся принимать решения и нести ответственность за сделан- ный выбор. Т: Мне хочется рассказать Вам об очень простых вещах. Люди постоянно принимают решения, а потом сталкивают- ся с их последствиями. Иногда они принимают верные ре- шения, иногда - не очень. Большей частью люди не осо- бенно задумываются над тем, что будет дальше. Они пос- тупают так, как им хочется, или так, как принято, или как попало. Они ошибаются, а потом могут горевать или рас- каиваться. Они страдают и плачут, а потом, через некоторое время, снова радуются. Или скучают. Все это вместе и на- зывается человеческой жизнью. Снова продолжительная пауза. Маша размышляет, вы- ражение ее лица становится задумчивым. Т: А теперь Вы можете задавать вопросы. К: То есть, Вы хотите сказать, что у меня все нормально? Т: Я думаю, нормально горевать и тосковать, расстав- шись с человеком, которого сильно любишь. Естественно плакать, если ты горюешь. Глупо делать вид, что у тебя все прекрасно, если это не так, особенно перед друзьями и близкими, которые тебя любят и хотели бы помочь. К: Значит, я должна страдать? Т: Наверное, какое-то время Вам будет очень тоскливо и грустно. Так всегда бывает, когда теряешь что-нибудь для тебя важное и дорогое. Эту цену придется заплатить. Но вряд ли Вы будете платить всю жизнь, правда? К: Ну, в общем, да. Т: И еще, мне кажется, Вам стоит повнимательнее смот- реть на людей. Не стоит приписывать им несуществующие достоинства. Или полагать чрезмерными те, которые есть. К: Это Вы о журавле? Т: Могу и о синице - может быть, стоит посмотреть на нее непредвзято? Не глазами, влюбленными в журавля? К: Ну, это как в песне - "я тебя слепила из того, что было, а потом что было - то и полюбила". Т: Зачем же. Можно, например, и так - "а потом что было - то и оценила". (После паузы). Я не думаю, что Вы оценивали беспристрастно. К: Да, тут Вы правы. Я синицу здорово недооцениваю. Т: Что тоже, в общем-то, нормально. Тот, кого любишь, всегда кажется лучше всех. К: Но я не смогу так сразу разочароваться в журавле! Т {улыбаясь): Ну так делайте это постепенно. Клиентка смеется. Налицо полное изменение эмоцио- нального состояния. Сейчас она расположена шутить и спо- койно обсуждать вещи, которые вызывали слезы в начале сеанса. К: Выходит, все у меня нормально, и проблем вроде ни- каких нет. Странно даже как-то... Т: Ничего тут нет странного. Просто в начале нашей бе- седы Вы были маленькой испуганной девочкой, которая за- шла в тупик и не знает, что ей делать дальше. А сейчас Вы взрослая женщина и только что "примерили" на себя одну замечательную вещь. Она называется - мужество быть. Те- перь Вы сможете пользоваться ею всегда, когда такое мужес- тво понадобится. И расскажете об этом другим, хорошо? К: Да-а... оказывается, просто. Спасибо Вам большое!
С первых же слов клиентки ("Я понимаю, что мы никогда не сможем быть вместе") очевидна ее внутренняя готов- ность к тому, что отношения с любимым человеком ("жу- равль") вот-вот разорвутся. Переживания уже на "пике", Маша нуждается лишь в одобрении предстоящих измене- ний. Пословица о журавле и синице структурирует бессо- знательные интенции клиентки, делает предстоящий выбор обозримым и конкретным. Разрозненные, противоречивые представления о личностях партнеров Маши четко оформ- ляются метафорическими образами журавля и синицы. Эк- зистенциальный терапевт мгновенно "входит" в поток пе- делая не больше и не меньше, чем требуется. Далее следует этап анализа расхождений между идеаль- ными представлениями Маши о себе (в глазах окружающих) и реальными, подлинными чувствами боли, обиды и горя. Следующая фраза буквально переворачивает "с ног на го- лову" представления и мнения клиентки о том, что можно делать, чувствовать, испытывать, а чего нельзя. Столь рез- кое переозначив "глупо" на "серьезно", терапевт, в сущнос- ти, проявил уважение к любому решению, которое могло быть принято клиенткой. Дихотомия "разрешенное-запре- щенное" оставлена на ее усмотрение, и свобода выбора стала боле ощутимой. Экзистенциальное пространство воз- можных действий Маши расширилось, а эмоциональная ат- мосфера сеанса стала более теплой. Видно, как психоло- гические защиты постепенно "тают" в обстановке эмпатии и безоценочного принятия. Потом происходит "семантическое движение - по полям значений в бездны смыслов"(Ф.Уилрайт). Любовь к журав- лю несет страдания, от которых может уберечь синица. Из- менение означающих ведет к перемене эмоционального смысла, связываемого клиенткой с образами своих воз- любленных. Она тут же пытается получить конкретный совет и снять с себя ответственность. Однако терапевт не склонен поощрять такую позицию и простыми словами разъясняет сущность экзистенциалистского тезиса "мужество быть". На этом сеанс приходит к естественному завершению. Другую терапевтическую стратегию можно назвать ори- ентацией на воздействие и изменение (ср. внимающее и влияющее консультирование у В.В.Столина). Терапевт ра- ботаете мыслями и чувствами клиента, преобразуя личнос- тно-смысловые связи в его информационном пространст- ве. Свободное перемещение внутри отграниченной сферы интрапсихических процессов клиента обусловлено как сте- пенью профессионального мастерства, так и уровнем се- миотичности терапевтического влияния. Механизмы пос- леднего определяются самой природой границы внутрен- него опыта. "Семиотическая граница, - пишет Ю.М.Лот- ман, - это сумма билингвиальных (двуязычных - Н.К.) пе- реводческих "фильтров", переход сквозь которые перево- дит текст на другой язык или языки, находящиеся вне дан- ной семиосферы. "Замкнутость" семиосферы проявляется в том, что она не может соприкасаться с иносемиотически- ми текстами или с не-текстами. Для того, чтобы они для нее получили реальность, ей необходимо перевести их на один из языков ее внутреннего пространства или семиоти- зировать факты" (7, с. 13). Терапевт-переводчик в своей работе использует разные "языки", представленные различными направлениями и подходами. При этом он стремится помочь клиенту понять и использовать информацию, заключенную в опыте, поступаю- щую из бессознательного, от целостного организма и т.п. Оперируя значениями (в том числе ассоциативными, конно- тативными), предлагая интерпретации, консультант изменяет структуру индивидуального ментального пространства, впи- санного в общее (совместное) пространство психотерапев- тического дискурса. Кроме того, он может действовать также и как пансемиотический субъект, преобразуя режим, направ- ление и структуру информационных процессов в тексте, опи- сывающем жизнь клиента. Излагая общие принципы такой работы с текстом, при- дется использовать представления, сформулированные в рамках структурно-семиотического подхода, прежде всего об исходном гено-тексте индивидуального бытия личности и множестве фено-текстов, образующихся в результате отельных актов его понимания и осмысления. Эти введен- ные Ю.Христовой понятия удачно фиксируют специфику психотерапевтического дискурса, его нормы, запредель- ные по отношению кдоксе расхожего общего мнения. Диа- лог консультанта и клиента часто парадоксален, ибо восхо- дит к нестандартным представлениям о целях, форме и се- миотической специализации общения. Например, престав- ления о степени влияния описания динамики жизненного процесса на его самоё, оформленные в известный струк- туралистский тезис "жизнь-как-текст", реализуются в пря- мой возможности такого влияния через осуществляемую терапевтом интерпретацию - "текст-как-жизнь". У психотерапевтов различной ориентации - свои формы и правила работы. Психоаналитик восстанавливает связность текста жизни, воссоздавая его самые первые главы и интер- претируя неясные, темные места. Юнгианец формирует спе- цифический контекст - культурно-исторический, мифологи- ческий, религиозный, его деятельность есть разновидность герменевтики, толкования скрытого, тайного смысла. Геш- тальт-терапевт учит грамматике и синтаксису, представитель когнитивной терапии следит за логикой изложения, НЛП- практик правит стиль. И все они имеют дело прежде всего со скрытым, латентным уровнем дискурса клиента - наряду с текстом воспринимают и подтекст. Этот скрытый уровень дискурса, составляющий структу- ру индивидуального ментального пространства, образован коннотативной семантикой высказываний клиента. Конно- тации или дополнительные, ассоциативные значения, эмо- циональные или ценностные смыслы отдельных слов и вы- ражений, пронизывают всю систему языка. Они могут быть индивидуальными или групповыми, но в любом случае яв- ляются носителями субъективного начала. Психотерапевт фиксирует значения высказываний клиента, но смысл их он понимает только через анализ ассоциаций. К примеру, вы- ражение "Я не привыкла навязываться людям со своими чув- ствами" имеет вполне конкретное значение. В то же время слово "навязываться" обладает коннотациями в смысловом слое "набивать себе цену", "претендовать на нечто незаслу- женное", "неоправданно занимать чужое внимание". Вторич- ные означаемые этого слова - "плохо", "дурно", "недопусти- мо", "неприемлемо", "стыдно". Все эти оценки как бы парази- тируют на первичном плане выражения, они убраны в подтекст. Коннотативные значения могут иметь также характер ре- ляций, отсылающих к другим частям дискурса. Так, в раз- бираемом примере релятивная коннотация отсылает к вы- сказываниям типа "Я стараюсь быть хорошей", "Нельзя де- лать недопустимых вещей, и я их не делаю", "Я уважаю людей". Коннотативные смыслы не только скрыты (дейст- вуют исподтишка), они, как указывал Р.Барт, обладают аг- рессивностью-тенденцией вытеснять прямые (денотатив- ные) значения. Вообще прямые и косвенные значения пос- тоянно подменяют друг друга, в большинстве высказываний скрыто множество смыслов, которые как бы осциллируют вокруг любых мало-мальски сложных выражений, образуя то, что Ю.М.Лотман удачно назвал "смысловым мерцани- ем". Подчеркивая одни и игнорируя другие, вводя совсем новые коннотации, терапевт может изменять систему лич- ностных смыслов клиента, образующих структуру его инди- видуального ментального пространства. Кроме того, семиотическое пространство индивидуаль- ного дискурса всегда разноречиво. Это связано с тем, что слова и словосочетания любого языка многократно упот- реблялись разными людьми в различных контекстах. Еще М.М.Бахтин говорил об идеологически наполненном языке, образующем вязкую смысловую среду, через которую че- ловек с усилиями "продирается" к своему индивидуальному смыслу. По мнению Р.Барта, люди используют язык прежде всего в форме социолекта - наречия конкретной социальной или профессиональной группы, в котором устойчиво закреп- лен ряд социокультурных представлений, норм и оценок.
Каждый из нас отнюдь не первым и далеко не последним пользуется словами, оборотами, синтаксическими конст- рукциями, даже целыми фразами и жанрами дискурса, хра- нящимися в системе языка, которая напоминает не столько сокровищницу, предназначенную для нашего индивидуаль- ного употребления, сколько пункт проката: задолго до нас все эти единицы и дискурсивные комплексы прошли через множество употреблений, множество рук, оставивших на них неизгладимые следы, вмятины, трещины, пятна, запа- хи. Эти следы суть не что иное как отпечатки тех смысловых контекстов, в которых побывало "общенародное слово", прежде чем попало в наше распоряжение (1, с. 13-14).
Социолектные параметры оказывают регулирующее влия- ние на индивидуальный дискурс, хотя далеко не всегда осоз- наются. Психотерапевт хорошо понимает, что позаимствовав в упомянутом выше "пункте проката" упорядоченную систему речевых практик, человек склонен перенимать и сопутствую- щее ей ценностно-смысловое отношение к миру. В этом слу- чае сама проблема может быть просто своеобразным арте- фактом дискурса, и осознание (а при необходимости - пе- реименование) составляет основную суть терапевтического воздействия, ведущего к изменению смысла. Приведу следующий пример. Клиентка, Вера С., испы- тывала неловкость в ситуациях, где она выполняла функции наставника. Ей часто хотелось вмешаться в работу своих учеников, сделать лучше, точнее. Она так и поступала, а затем чувствовала вину. Отношения с учениками были на- пряженными, мало радовали женщину. Т: Расскажите о каком-нибудь случае, где Вы вмешива- лись в работу Ваших учеников. К: Довольно часто я сама делала то, что должны были делать они. Причем это происходило на глазах у большой аудитории. Потом мне было неловко - как будто я стрем- люсь продемонстрировать свою компетентность на фоне их несостоятельности. Т: Но на самом деле это не так? К: Конечно. Они и сами могут успешно работать. Меня просто что-то за язык тянет. А потом опомнюсь - уже поз- дно. Такая дурацкая ситуация. И главное - многократно повторяется. Дам себе зарок - больше такого не будет. И не сдержу. Т: Как Вы думаете, почему? К: Я очень несдержанная, сначала делаю, а потом ду- маю. Хочется как лучше, а в итоге - обида у них и досада у меня. Т: А на самом деле это для Вас значимо? К: Конечно, значимо. Но в нужный момент я об этом забываю. Я же говорю, что я несдержанная. Т: Интересно получается. С одной стороны - Вы знаете, что нельзя, с другой - вроде бы и можно. Это противоречие. К. Ну да. Т: Тогда ваша несдержанность - на самом деле спон- танность? К: Да, но она мне дорого стоит. Т: Но в спонтанности нет ничего плохого. Ваши ученики это понимают? К: Они-то понимают. А вот я не умею себя вести - видно, чего-то не понимаю. Т: Может быть, того, что за все в жизни необходимо платить и Ваша несдержанность - не исключение. К: И что же мне теперь делать со своей бесцеремон- ностью? Т: Вести себя иначе. К: Вы предлагаете разводить китайские церемонии? Т: Совсем не обязательно. Можно выбрать нечто среднее. К: Среднее мне не подойдет. Т: Я хотел сказать - золотую середину. К: Ну, это другое дело. После этих слов на лице клиентки засияла улыбка. Было видно, что она довольна сказанным. Терапевт решил пойти дальше. Т: Вы выглядите довольной. Вы нашли решение своей проблемы? К: Как Вам сказать. Я взглянула на проблему иначе - с Вашей помощью. Наверное, мне не стоит так уж беспоко- иться по поводу отношений с учениками. Т: Они в порядке? К: Да. Я просто мнительная. Хотя для меня это вовсе не характерно. В этом отрывке терапевт использовал последовательное переименование интенций клиентки (несдержанность - спонтанность - бесцеремонность). Все эти слова в равной степени пригодны для обозначения качеств Веры С., но каждое из них имеет различную коннотативную семантику. Переход от относительно нейтрального описания к позитив- ному и далее - к негативному позволил клиентке "попро- бовать" альтернативные системы представлений о своем поведении. Вера самолюбива, у нее высокая самооценка, и отрицательные коннотации слова "бесцеремонность" обеспечили необходимый сдвиг смысла, точнее - сдвиг восприятия. Отношения с учениками перестали восприни- маться как личностная проблема. Интересен и другой мо- мент-замена "среднего" на "золотую середину". Предло- жив женщине "золотое" вместо "среднего", терапевт су- щественно улучшил эмоциональный климат сеанса. Применяя бартовскую технику "развинчивания", текстово- го анализа отдельных эпизодов жизни клиента ("жизнь-как- текст"), можно вычленить семиотические механизмы от- дельных психотерапевтических техник. При этом следует учи- тывать, что мифологика такого текста, как правило, синкре- тична и иррациональна, ибо невротик склонен преимущест- венно к конкретно-образной форме фиксации результатов эмоционального опыта. А его личные коннотации могут отра- жать как групповые идеологические клише, так и индивиду- альные деформации реальности. Усилия психотерапевта по расшифровке и использованию информации из неосознава- емой знаковой системы фактически представляют собой се- миотический анализ социального бессознательного. Семиотический анализ любой психотерапевтической тех- ники следует начинать с ее целевой функции, которая, в свою очередь, подчиняется общей задаче - помощи клиенту в раз- решении личных и межличностных проблем. Целевая фун- кция техники определяется как спецификой назначения последней, так и тем местом, которое она занимает в те- рапевтическом процессе. То есть, семиотика отдельной техники связана с пространством психотерапевтического направления или школы отношением семиотического вклю- чения. В то же время ряд техник являются общими для мно- гих подходов, так что указанное соотношение предполагает широкие возможности изменений знакового контекста, а также согласование референциальных и коннотативных значений высказываний клиента в рамках семиотического пространства направления, используемого терапевтом на сеансе. Текст, создаваемый высказываниями клиента, по-разно- му относится к представляемой им жизненной реальности. Клиент может сознательно или неосознанно приукрашивать или придавать гротескные черты событиям своей жизни (презентативный иллюзионизм), быть точным (авторепре- зентация) или рассказывать вещи целиком выдуманные {антирепрезентация) - в любом случае взаимная рефлек- сия в общении обеспечивается действием механизмов пе- реозначения и экстраполяции, выполняющих реконструк- цию подлинных значений и смыслов. Эти механизмы опи- сывают психотерапевтическую технику на семантическом уровне, тогда как прагматический и синтаксический уровни представлены иначе. Синтаксический уровень психотерапевтического семиози- са задается отношениями между его знаками и представлен собственно общением, коммуникацией терапевта и клиента, его динамикой в единстве с семиотической специализацией дискурса. В качестве механизмов на этом уровне работают реляция, референция и импликация, обеспеченные правила- ми семиотической системы избранного терапевтом направ- ления или подхода. Наконец, прагматический уровень, задающий отношения знаков к их пользователям или интерпретаторам, представ- лен семиотикой соответствующих терапевтическому на- правлению или подходу психологических механизмов (в гештальт-терапии это семиотика слияния, ретрофлексии, сознавания, ухода, в НЛП - семиотика опущения, искаже- ния, генерализации, утраченного перформатива). Единая для всей психотерапевтической семиосферы предметная область функционирования целостного человека неодина- ково членится и описывается на разных языках, с исполь- зованием различных метафор. "Перевод" с языка психоа- нализа на язык гештальт-терапии небезынтересен сам по себе, однако здесь важно подчеркнуть другое. Основной семиотический механизм психотерапевтичес- кого дискурса основан на системе ритмических ограниче- ний, вызванных бессознательными импульсами клиента и терапевта. Его можно описать как особый циклический, кру- говой ритм, близкий к понятию хоры у Платона. Последний именовал так вечное круговращение бытия, движение его в самом себе, не зависящее от внешних причин и условий. Французский семиолог Ю.Кристева указывает на сущест- вование в некоторых текстах особого "семиотического ритма", управляющего заменой фиксированных значений (т.наз. стазы) особыми динамическими пульсациями актов означивания, изменяющих личностные смыслы. В отличие от лотмановского "смыслового мерцания" хора у Кристевой детерминирована не семиотической системой языка, а бес- сознательным индивидуальным опытом субъекта. Терапев- тический цикл повторяется до тех пор, пока проблема не будет разрешена. Вот пример проявления семиотической хоры в процессе семейного консультирования: Клиентка - Лариса X., 45-летняя женщина, переживаю- щая кризис в отношениях с мужем. Жалуется на непонима- ние, утрату любви, бессмысленность семейной жизни. К: Мы прожили вместе больше двадцати лет, вырастили двух детей. А теперь он решил заняться бизнесом. Как же, стал такой деловой. Доллары зарабатывает, крутится. А чем все это для семьи может обернуться, даже не задумывает- ся. Главное, чтобы он себя "крутым" чувствовал. Т: Вас это тревожит? К: Еще бы! Я не знаю, где он бывает, чем занят, откуда эти доллары берутся. А завтра придут и скажут - отдавай дом и все, что за жизнь нажито. Знаю я этот бизнес. Т: Вы опасаетесь последствий деятельности мужа? К: Ни к чему вся эта деятельность. В семье должна быть стабильность, жена должна знать, чем ее муж занимается. Откуда все эти деньги? Я не знаю. Что завтра будет? По- нятия не имею. Живу как на вулкане. Т: Муж Вам ничего о своих делах не рассказывает? К: Для него главное - показать, какой он успешный. Сильно хвастаться любит. Приведет в дом чужого человека и начинает похваляться, как дела делает. А сам его даже толком не знает. Кому нужны все эти приятели? Т: Вам не нравятся новые знакомые мужа? К; Да я просто их не знаю. И знать не хочу! Чужие люди, неизвестно, с чем они завтра придут. Я их буду кормить- поить, а через полгода кто-нибудь Павла (муж) пристук- нет - и все. Т: Вы думаете, существует реальная опасность? К: Откуда я знаю? Он же мне ничего не рассказывает. Всю жизнь мы друг с другом советовались, а теперь он все сам решает. Распоряжается всем, как хочет, ничего не спрашивает. Я в доме - пустое место. Т: В чем это выражается? К: Я никогда не знаю, куда он уехал, зачем, когда вер- нется. А если спрашиваю, чем он занят, отшучивается, или просто говорит, что это его дела. Я устала от этой неизвес- тности, мне все опротивело. Недавно сказала Павлу - раз ты такой деловой, купи себе квартиру и живи там, занимай- ся своим бизнесом. А я, по крайней мере, буду знать, что ко мне в дом никто не заявится долги твои требовать. Мне все это не нужно. И он мне со своим бизнесом не нужен. Т: И Вам не жаль двадцати лет совместной жизни? К: Ах, я не знаю! Конечно, жаль, но я больше так жить не могу и не хочу терпеть все это. В конце жизни хотелось покоя и стабильности, а тут эти его дела - зачем? Кому это нужно? Дети выросли... Муж стал чужим человеком. Просто не знаю, что мне дальше делать. В приведенном отрывке все вертится вокруг централь- ной проблемы незнания. Клиентка снова и снова возвра- щается к тому, что она привыкла знать все о муже и его делах (и, по-видимому, управлять и контролировать). Пози- тивные аспекты поведения супруга в контексте этого незна- ния мгновенно переосмысливаются как негативные и даже невыносимые. Очевидна дальнейшая стратегия консульти- рования - помочь Ларисе наладить взаимопонимание с мужем так, чтобы незнание перестало быть главным смыс- ловым концептом, структурирующим фон семейных отно- шений. Бессознательное возвращение к теме "я не знаю" показывает, в чем сущность проблемы, но способы ее ре- шения могут быть различными. Терапевт, работающий в когнитивной парадигме, может показать клиентке, что зна- ние (особенно полное, исчерпывающее) отнюдь не всегда позитивно, НЛП-практик выберет рефрейминг (знать - уто- мительно и плохо, не знать - приятно, как в сказке), пси- хоаналитик займется анализом ранних детских отношений Ларисы с ее отцом (или старшим братом). В любом случае коннотации слова "знать" будут трансформироваться, пока не изменится латентный личностный смысл (сгаэа) выра- жения "я не знаю". Сущность же самой проблемы и есть гипостазированное "я не знаю", выступающее в роли сис- темного ограничителя жизненного процесса клиентки. В психотерапии семиотический анализ жизни-текста проходит под двойным знаком целостности и избытка. От- дельные высказывания клиента, описания эпизодов и ситу- аций жизненного пути соотносятся друг с другом, органи- зуются в единую фигуру и формируют целостный смысл, смысл жизни. Решение смысложизненных проблем тради- ционно связывается с экзистенциально-гуманистическим направлением (Виктор Франкл, Пауль Тиллих, Людвиг Бин- свангер), однако возможна и семиотическая трактовка, на- меченная в общих чертах Мишелем Фуко:
/70 отношению к этому подразумеваемому, высшему и суверенному смыслу высказывания с их быстрым распрос- транением появляются в чрезмерном изобилии, поскольку с ним единственным все они соотносятся и только он кон- ституирует их истинность - избыток означающих элемен- тов по отношению к единственному означаемому. Но пос- кольку этот первый и последний смысл безразличен к про- явленным формулировкам, поскольку он скрывается под тем, что возникает и что он тайно раздваивает, каждый дискурс таит в себе способность сказать нечто иное, не- жели то, что он говорил, и укрыть, таким образом, множес- твенность смыслов - избыток означаемого по отношению к единственному означающему. Изучаемый подобным об- разом дискурс является одновременно полнотой и беско- нечным богатством (10, с. 119).
Психотерапевтическая деятельность может быть описана как процесс бесконечного приближения к пониманию сущ- ности такого единственного означаемого - смысла жизни. Это роднит ее с аналогичными видами духовной практики (философия, медитация, творчество). Дискурс внутреннего опыта утверждает исконно человеческую возможность быть всем (Ж.Батай), а семиозис является главным механизмом этой возможности. И если существует один-единственный способ сказать Истину, то есть бесчисленное множество воз- можностей умолчать о ней.
1 ЛИТЕРАТУРА 1. 1. Барт P. Избранные работы. Семиотика. Поэтика.- М., 1994.-616 с. 2. Бондаренко А.Ф. Психологическая помощь: теория и практика. - К., 1997. -216 с. 3. Василюк Ф.Е. Семиотика психотерапевтической ситу- ации и психотехника понимания. - МПТЖ, 1996, № 4, с. 48-68. 4. Встреча с Декартом / ред. В.А.Кругликов, Ю.П.Сеноко- сов. - М., 1996. - 439 с. 5. Динсмор Д. Ментальные пространства с функциональной точки зрения / "Язык и интеллект", М., 1995, с. 385-411. 6. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. - М., 1996. - 464 с. 7. Лотман Ю.М. Избранные статьи. Т. 1 -Статьи по семи- отике и типологии культуры. - Таллинн, 1992. - 479 с. 8. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. - М., 1992. - 272 с. 9. Калина Н.Ф. Семиотическое пространство психотера- . пии. - Журнал практикующего психолога, 1996, № 2, с. 79-85. 10. Фуко М. Археология знания. - К., 1996. - 208 с. 11. Фуко М. Воля к истине. - М., 1996. - 448 с.
Глава 6 |
При использовании материала ссылка на сайт Конспекта.Нет обязательна! (0.052 сек.) |