ОБЩЕЕ УСТРОЙСТВО СИСТЕМЫ

Дата добавления: 2014-11-24 | Просмотров: 1548

I. СВОЕОБРАЗИЕ СИСТЕМЫ МОДЫ

20.1. Язык - страж смысла и окно в мир

Нам уже не раз приходилось говорить о том, как изме­нился феномен Моды и как сместился его социологический смысл благодаря массовому распространению модных жур­налов - можно сказать, теперь это настоящие народные журналы. Попав в сферу письменной коммуникации, Мода становится самостоятельным культурным объектом, обла­дающим своеобразной структурой и, вероятно, новыми це­лями; социальные функции, обыкновенно признаваемые за вестиментарной Модой¹, заменяются или дополняются дру­гими, аналогичными функциям всей литературы; формули­руя их вкратце, можно сказать, что благодаря языку, кото­рый отныне поддерживает Моду, она становится повество­ванием. Язык действует на двух уровнях - денотации и коннотации. В плане денотации язык работает одновремен­но как создатель и страж смысла; своими дискретными но­менклатурами он делает нагляднее семантическую структу­ру Моды, создавая множество знаков там, где реальность, располагая лишь континуальным материалом², не может вырабатывать тонких значений; такое умножение смыслов хорошо заметно в видовом утверждении - делая значимым полотно, Мода(-описание) идет гораздо дальше семанти­ческих возможностей реальной одежды; в реальной одежде смысл фактически может приписываться только легким тканям в отличие от тяжелых тканей; в языке же эта зачаточная структура разбивается на множество значимых видовых категорий, и тем самым образуется новая система,

¹ Диалектика новации и имитации, анализируемая Социологией на­
чиная со Спенсера

² Это, в частности, касается фотографии

основанная не на утилитарных (когда легкое и тяжелое противопоставляются как прохладное и теплое), а исклю­чительно на семантических факторах; тем самым смысл ста­новится настоящим пиршеством ума. А с другой стороны, сделав знаки такими множественными, язык вступает в дело вновь - на сей раз чтобы придать структуре устойчивость; самой стабильностью своих названий (пусть и относитель­ной, поскольку названия тоже проходят) он противится подвижности реальных вещей; это ясно проявляется в ло­гике системы; табу, мешающие такому-то роду встретиться с таким-то вариантом, на самом деле сугубо относительны, ни одно из них не вечно; однако же запреты Моды абсолют­ны, а потому и смысл ее императивен¹ - не только на уров­не синхронии, но и глубже, на уровне номенклатуры: нет ничего особенно невозможного в том, чтобы носить одно­временно две блузки, надо лишь иметь право назвать вто­рую блузку иначе; но поскольку язык не дает такого права (по крайней мере, в масштабе его собственной синхронии), то у Моды появляется логика или, если угодно, строгая система. Таким образом, в плане денотации язык играет регулирующую роль, всецело подчиненную задачам смыс-лообразования; Мода, так сказать, говорит лишь постоль­ку, поскольку хочет быть знаковой системой. А в плане коннотации роль языка оказывается совсем иной: благода­ря риторике Мода открывается во внешний мир; через по­средство риторики мир присутствует в ней не только как власть человека создавать абстрактный смысл, но и как комплекс «оправданий», то есть как идеология; посредством риторического языка Мода сообщается с миром, принимает известное участие в отчуждении и рациональном мышле­нии людей; но, как мы видели, в этом своем движении к миру, в котором и заключается ее процесс коннотации, Мода также в значительной мере и утрачивает свою семантич-ность (знаки превращаются в рациональные оправдания, означающее теряет свою тонкую дискретность, а означае­мое делается неопределенно-латентным), то есть язык, дей­ствуя в денотативном или коннотативном плане системы, выполняет две почти противоположных функции; и, конеч­но, именно в этом расхождении двух его ролей (будь то

¹ Мы помним, что смысл - это подконтрольная свобода, для которой ограничение столь же конститутивно, как и выбор

чистая противоположность или зачаток диалектического процесса) заключается общее устройство системы, как мы это увидим чуть ниже.

20.2. Классификаторная деятельность

Хотя риторика некоторым образом и расформировывает знаковую систему, выработанную вне ее, на уровне денота-ции, и хотя можно поэтому сказать, что мир начинается там, где кончается смысл, — тем не менее именно реальность (хотя, правда, не «внешний мир») служит основой значения, при том что полагает ему свои пределы: реальность значима по­стольку, поскольку она конечна, как это показывает класси-фикаторное устройство денотативной системы. Это устройство зиждется на последовательном удалении субстанции (в ельм-слевовском смысле слова). Сначала реальность, можно ска­зать, отказывает некоторым объектам в некоторых значениях, не давая им варьироваться или, наоборот, принуждая их к бесконечной вариации. В результате этих исходных исключе­ний возникает обширный dispatching смысла, проходящего через объекты и качества, родовые категории и суппорты, в формах то закрытых {исключенное), то широко открытых (.типовые сочетания). Благодаря такому просеиванию и об­разуется смысл на уровне высказывания: единый смысл воз­никает из смысловой пыли, фильтруемой через новые и новые матрицы, так что в конечном счете для каждого высказыва­ния, как бы ни сплетались в нем цепочки единиц, остается лишь один объект значения. Такая томографическая компози­ция позволяет установить некоторую иерархию предметов одеж­ды, которая, однако, никак не зависит от их материальной величины; смысловая конструкция действует как настоящая анти-природа; для нее ведущую роль получают мельчайшие элементы, а самые крупные оттесняются на задний план -интеллигибельность как бы призвана компенсировать данность материи; таким образом, смысл распределяется словно какая-то революционная благодать; его власть достигает такой неза­висимости, что может действовать на расстоянии и в конеч­ном счете полностью выпаривает субстанцию: значима не на­кидка, а утверждение о ней, смысл не признает за субстанци­ями никакой внутренней значимости. Такое отрицание - воз­можно, глубочайшая функция системы Моды; действительно, в противоположность языку, эта система вынуждена, с одной стороны, работать с субстанциями (одеждой), тяжело нагру-

женными внесемантическими применениями, а с другой сто­роны, ей нет и необходимости в каком-либо комбинаторном опосредовании вроде двойного членения¹, поскольку ее озна­чаемые, в общем, очень немногочисленны. Из этой ее стеснен­ности и свободы родилась специфическая классификация, ос­нованная на двух принципах: с одной стороны, каждая еди­ница (то есть каждая матрица) представляет собой как бы сокращенный путь, по которому инертная субстанция направ­ляется к точке, где она проникается смыслом, то есть пользо­ватель системы в каждый миг переживает воздействие смысла на материю, по своей первоначальной сути не предназначен­ную для сигнификации (в противоположность языку); а с другой стороны, анархия, грозящая системе с множеством оз­начающих и немногими означаемыми, преодолевается здесь строго иерархической распределительной схемой, членения ко­торой носят характер не линейный, как в языке (хотя они и поддерживаются им), а скорее взаимосогласованный: тем са­мым скудость означаемого - «мирского» или «модного» -искупается «умным» построением означающего, которое по­лучает львиную долю семантической силы и почти никак не соотносится со своими означаемыми. Таким образом, Мода -и в конечном счете именно таково ее общее устройство - пред­стает прежде всего как система означающих, как классифика-торная деятельность, как порядок скорее семиологический, чем семантический.

20.3. Открытая и закрытая система

Но вот этот семио логический порядок, стремящийся к пустоте и вооруженный тонкими и мощными орудиями для «выпаривания» субстанции, встречается с внешним миром в обобщенной форме некоторого означаемого; поскольку же это означаемое различно в комплексах А и комплексах В, то уст­ройство системы Моды принимает неодинаковый вид в зависи­мости от того или иного комплекса, так что анализ должен здесь идти двумя разными путями. Впрочем, различие двух типов комплексов обусловлено не только количественным раз­личием их означаемых (которых в одном случае много, а в

¹ В системе Моды, как мы ее описали, невозможно говорить о двой­ном членении, так как элементы матрицы, солидарные между собой, не могут быть уподоблены смыслоразличительным знакам языка (фонемам); матрицы могут комбинироваться между собой, но в системе только эта комбинаторика и есть.

другом - всего два), но в гораздо большей степени их местом во взаимоналожении несимметричных систем, которым обра­зуется любое высказывание Моды. Проанализировав однаж­ды это построение¹, мы больше о нем не вспоминали, а сейчас пора вновь отметить ту важнейшую роль, которую оно играет в устройстве системы Моды. Как мы помним, в комплексах В Мода является имплицитным и непосредственным означае­мым вестиментарных черт, причем чисто денотативым; напро­тив, в комплексах А, при экслицировании мирского означае­мого, место Моды изменяется - она как бы сдвигается на один уровень вверх и переходит в разряд вторичного, коннотатив-ного означаемого. Таким образом, в итоге при разном устрой­стве систем А и В разной оказывается сама Мода: в одном случае (В) она денотируется, в другом (А) - коннотируется, а тем самым включается в две разные этики, поскольку вся­кая коннотация, с одной стороны, ведет к превращению знака в рациональное оправдание, а с другой стороны, открывает систему нижнего уровня в мир идеологии В своей денотатив­ной ипостаси Мода непосредственно включена в закрытую систему, замкнутую на своих означающих и сообщающуюся с внешним миром лишь через интеллигибельность, свойствен­ную любой знаковой системе²; в своей коннотативной ипостаси она опосредованно включена в открытую систему, сообщаю­щуюся с внешним миром через эксплицитную номенклатуру мирских означаемых. Эти две подсистемы как бы обменивают­ся достоинствами и недостатками, комплексы А открываются во внешний мир, но при этом вовлекаются в процесс инвер­сии, которому идеология подвергает реальность; комплексы В сохраняют бедность и, так сказать, формальную честность лю­бой денотации, но лишь ценой абстракции, которая предстает закрытостью от внешнего мира. Вся система Моды отмечена этой симметричной двойственностью ее комплексов.